— И что он будет делать?

— Если не зарубит, то руку отрубит, — зевнул Огль укладываясь спать.

Мне потребовалось секунд десять чтобы осознатьсказанное. Я крнечно слышал протелесные наказания, и даже несколько раз был невольным свидетелем публичной порки Но рубить ребёнка или руку, судя по звукам, на заднем дворе едальни? Нет, это абсурд какой-то! Я сорвался с места еще не доконца осознавая что делаю. Благо вопли мальчишки разбудили управляющего, и тот на минуту смог задержать северянина. Догнал я их у колоды, на которой почти каждый день рубили головы курам. Мальчишка уже не вопил, а скорее скулил, смирясь со своей участью, и выпрашивая прощения скорее по инерции.

— Ротод стой!

Здоровяк медленно посмотрел на меня, а потом продолжил, судя по всему, поиски топора.

— Не люблю beid, — тихо, но угрожающе произнёс он.

— И что, всех их теперь убивать?

— Зачем убивать? Руку neckahba, чтоб больше nelhets не мог, другим наука.

Меня осенило, и я стал быстро говорить.

— Ничему это других не научит, только больше опасаться станут. Ты вот с детства слышал что магические звери опасны, но пока на первую охоту не сходил, не понял этого. Вот и он, — я ткнул пальцем в замершего мальчишку. Блин, вместе пару месяцев прожили, а я даже имени не помню, — он сейчас поймёт что воровать нельзя, и другим будет объяснять. А руку отруби, и он если не сдохнет, не сможет работать. И что ему тогда делать как не воровать?

Здоровяк с сомнением поглядел на неудачливого воришку.

— Дяденька, у меня отец скорняком был, — состроил просящую рожу мальчишка.

Ротод наверное на минуту задумался, после чего разжал руку. Мальчишка недоверчиво отполз, и не дождавшись никакой реакции кроме тяжелого взгляда, вскочил и побежал в сторону ворот.

— Дяденька, я правда скорняком стану, — донеслось из темноты.

Ротод с удивлением перевёл на меня взгляд.

— Как узнал?

— Не знал. Верил, — ответил я, — Христос велел прощать.

— Это кто?

— Основатель моего ордена, — ответил я. После того случая с благословением еды, я мысленно много «переводил» религию на местные реалии.

— Расскажешь?

Не дожидаясь ответа, бугай отправился ко входу на кухню, а я понял что меня оказывается уже довольно давно колотит. Ну да, стресс. Да и в одних тонких штанах, даже без исподнего, ночью, в конце лета… свежо.

***.

— Как сила удара может меняться от скорости изменения скорости?! — допытывался до меня Огль.

Я тяжело вздохнул. Нет, он конечно парень умный, но с мозгами воспитанными в средневековой парадигме практичности, математика, наука более умозрительная чем любая другая, давалась ему с трудом. А уж опирающаяся на нее физика и того хуже. Ну или учитель из меня был так себе. А учитывая его упертость, чувствовал я себя как безвкусная жвачка. Причем советская. Ну знаете, та, которую, по словам дедушки, неделю жевали всем двором. Вот и меня последние пару атнивок жевали. Утром пока собирался на работу, за завтраком, в пути до работы, во время работы, в дороге обратно, за ужином, после ужина и перед сном. И сумел же как-то меня убедить переселиться к ним. Огль даже начал писать учебник по естественным наукам, и понял что весь свой трактат он будет переписывать. А работал он над ним более семи лет. Местных семь, а моих десять. И вот, всю эту работу он собирается спустить в утиль. А учебник нужен был, чтобы вынести за скобки всё, что не относилось непосредственно к фехтованию. И накопилось там немало. Для этого мира так и вовсе опережающуе на несколько веков знания. По крайней мере, как я помню, общую символику математики более-менее разработали в 16-17 веке, и дорабатывают до сих пор. А я ему тут уже про производную рассказал. В физике без них никуда. Короче, если его учебник разойдется, то наука в некоторых направлениях шагнет на пару веков вперёд.

Обучающий процесс прервало тело Ротода. Он был в таком состоянии что иначе его назвать было сложно. От запаха сивухи у меня чуть глаза не заслезились.

— Retdurb giznafunf, — пробормотал он обведя нас тяжелым взглядом.

Не знаю что он имел ввиду, но Огль молча собрал с пола все наши записи, и достал из своих запасов бутылку вина, а потом налил его в три глинянных стакана.

— Брату его сегодня двадцать пять должно было исполниться, — пояснил он мне, протянув тот, в котором на дне плескалось буквально пара глотков.

Я вспомнил как в этом относятся к числу пять, и понял что повод действительно веский, особенно если учитывать что сам Ротод — последний из клана. Поэтому молча взял стакан.

— Он тогда трёх змей nediensch. Regeirk.

— Достойный поступок, — согласился Огль.

Вот уж кто не испытывал сложности с языком.

— Только вот дочку его это не спасло, — Ротод опрокинул вино в рот, и показал рукой где-то на уровне своего колена — вот такая была. Rewgni, как вечернее солнце. Мать ее при родах померла. Tum в ней силен был, почти как в заморыше.

Я молчал, не зная что сказать, а Огль плеснул в стакан северянину еще вина. В этот вечер он вот такими обрывками рассказал о том, как он остался последним из рода. В чём-то его история была похожа на мою. Сдвиг, нападение магических зверей, и смерть всей семьи. Разница была в том, что северяне воспитаны иначе, и поселения у них своеобразные. Эти подробности мне рассказал Огль, когда бугай заснул. Оказывается живут северяне Домами, так называется поселение. Хотя начинать нужно наверное с семей, и магии.

В общем, северян учат магии чуть ли не с детства, и в каждой семье свои секреты. Естественно, что родственники имеют схожие магические приемы, и поэтому держатся вместе, — это и есть род. Некоторые роды имеют похожие магические приемы, и считаются родственными, но чтоб не конкурировать, живут подальше друг от друга. Такие объединения называются кланами, и обычно все ищут себе пару в другом роде своего клана. Но чтобы был какой-то выбор, парни, по достижению пятнадцати лет, путешествуют по ближайшим родам своего клана, знакомясь с девушками на выдане. Вот в таком путешествии и был Ротод, в то время, когда на его Дом напали звери. Причем внутри Дома, рода селятся «кварталами», которые огораживают дополнительно, и род рассекающих яков первым подвергся нападению. Это дало остальным родам Дома звенящего ручья отступить почти без потерь. Зато от рода рассекающих яков остался только один молодой парень. Но и тут его злоключения не закончились. Внутри рода, Дома и клана есть свои своды законов — уклады. И по укладу звенящего ручья, глава поселения выбирается по очереди из разных родов, и следующим должен был быть род рассекающих яков. А так как выбора там не осталось, следующим главой Дома должен был стать Ротод. Но ктож позволит? Поэтому сославшись на то, что в Доме не было ни одного члена рода более месяца, — его изгнали из Дома. Точнее не изгнали, а исключили его род из Дома. Вот и путешествует он, без цели, и без права даже могилы родственников проверить. Последнее было поправимо, но сложно. Примерно как добиться справедливости в Гаагском суде у главы сельского поселения. Особенно если он русский, на него наехала небольшая американская фирма, и в тренде очередная волна русофобии.

Закончили мы обсуждать эту тему заполночь. Сам Ротод к тому времени уже пару часов участвовал в разговоре только храпом и менее благозвучными шумами. Сон не шёл, и я спустился вниз. Кивнул дежурившему служке за стойкой, и подошел к бочке с водой, разбавленной дешевым вином. Такие стояли много где, даже прокачанным магией организмам требовались простейшие средства обеззараживания питьевой воды, а до кипячения тут не додумались пока. Да и попробуй накипятить нужное количество воды, ни газовых плит, ни электрочайников. Хлебнув свежей воды с привкусом средневековья, то есть кислого вина и немного тины, я вышел на улицу и чуть не столкнулся с волками. Облегчившись, как и большинство гостей, прямо с крыльца, отправился обратно. Но на полпути к лестнице свернул к усевшимся за стол северянам.